Неточные совпадения
Первый раз в жизни я видел такой страшный лесной пожар.
Огромные кедры, охваченные пламенем, пылали, точно факелы. Внизу, около земли, было море огня. Тут все горело: сухая трава, опавшая листва и валежник; слышно было, как лопались от жара и стонали живые деревья. Желтый дым большими
клубами быстро вздымался кверху. По земле бежали огненные волны; языки пламени вились вокруг пней и облизывали накалившиеся камни.
Летняя столовая была в небольшом тенистом садике, с
огромным каштаном и цветочными клумбами, среди которых сверкали электричеством вычурные павильончики-беседки для ужинающих веселыми компаниями, а во всю длину сада тянулась широкая терраса, пристроенная к зданию
клуба в виде
огромного балкона.
Аванзал — большая комната с
огромным столом посредине, на котором в известные дни ставились баллотировочные ящики, и каждый входящий в эти дни член
клуба, раньше чем пройти в следующие комнаты, обязан был положить в ящики шары, сопровождаемый дежурным старшиной.
К шести часам в такие праздники обжорства Английский
клуб был полон. Старики, молодежь, мундиры, фраки… Стоят кучками, ходят, разговаривают, битком набита ближайшая к большой гостиной «говорильня». А двери в большую гостиную затворены: там готовится
огромный стол с выпивкой и закуской…
В одно из моих ранних посещений
клуба я проходил в читальный зал и в «говорильне» на ходу, мельком увидел старика военного и двух штатских, сидевших на диване в углу, а перед ними стоял
огромный, в черном сюртуке, с львиной седеющей гривой, полный энергии человек, то и дело поправлявший свое соскакивающее пенсне, который ругательски ругал «придворную накипь», по протекции рассылаемую по стране управлять губерниями.
Льва Голицына тоже недолюбливали в Английском
клубе за его резкие и нецензурные по тому времени (начало восьмидесятых годов) речи. Но Лев Голицын никого не боялся. Он ходил всегда, зиму и лето, в мужицком бобриковом широченном армяке, и его
огромная фигура обращала внимание на улицах.
Поросята на «вторничные» обеды в Купеческом
клубе покупались за
огромную цену у Тестова, такие же, какие он подавал в своем знаменитом трактире.
В Петровском парке в это время было два театра:
огромный деревянный Петровский, бывший казенный, где по временам, с разрешения Арапова, по праздникам играла труппа А. А. Рассказова, и летний театр Немецкого
клуба на другом конце парка, на дачах Киргофа.
Солнце осветило над ним золотой трон и сидящую фигуру в блестящей короне, над которой торчали золотые рога. Вася продвинулся дальше — и снова
клуб пыли от крутнувшего огромнейшего широкого колеса, на котором поднялась и вновь опустилась в полумраке человеческая фигура: солнце до нее не дошло. Зато оно осветило
огромного, красного сквозь пыль идола с лучами вокруг головы.
Их уже ждали
огромные пароходы, стоя у берегов, выпуская из труб
клубы дыма.
Огромный «Илья Муромец» могучим вздохом выпустил в борт пристани густой
клуб белого пара и плавно, лебедем, двинулся против течения.
— Знаете, господин студент, — сказал адъютант между двумя
огромными выпущенными им
клубами дыма, — как Иван Платоныч в слове «еще» четыре ошибки делает?
В
огромной мрачной зале
клуба встретил он несколько знакомых и между прочими старого отставного ротмистра Флича, всем известного дельца, остряка, картежника и сплетника.
Кроме Атенея —
клуба лондонской интеллигенции, одним из роскошных и популярных считался Reform club с громким политическим прошедшим. Туда меня приглашали не раз. Все в нем, начиная с
огромного атриума, было в стиле. Сервировка, ливреи прислуги, отделка салонов и читальни и столовых — все это первого сорта, с такой барственностью, что нашему брату, русскому писателю, делалось даже немного жутко среди этой обстановки. Так живут только высочайшие особы во дворцах.
Стальные чудовища, фыркая, мчались из невидимой дали, били в окопы, в заграждения и волчьи ямы; серо-желтые и черноватые
клубы взрывов выносились на высоту, ширились и разветвлялись, как невиданно-огромные кусты; отрывались от сопки и таяли, грязня небо, а снизу выносились все новые и новые дымовые столбы.
Что-то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные
клубы дыма повалили из-под крыши. Еще страшно затрещало что-то в огне, и завалилось что-то
огромное.
В Москве, как только он въехал в свой
огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадною дворней, как только он увидал — проехав по городу — эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и московский Английский
клуб, — он почувствовал себя, до́ма, в тихом пристанище.